Израиль и Иран продолжают обмениваться ударами после того, как израильские власти 13 июня решили начать кампанию по уничтожению иранской ядерной программы и ракетного потенциала. По мере ее развития все чаще стали звучать предположения, что реальная цель атаки – смена режима аятолл: на это намекает и последние требование президента США к иранским властям о "безоговорочной капитуляции". Насколько оправдан страх Израиля, что его непримиримый противник вот-вот сможет создать ядерную бомбу?
Накануне начала израильской операции "Народ как лев" посол Израиля в ООН Дани Данон заявил, что до создания материала для нескольких ядерных боезарядов Ирану оставалось "несколько дней". Ранее израильские представители говорили о "месяцах" или "неделях".
Масла в огонь подлило официальное заявление (.pdf) МАГАТЭ накануне первых ударов по Ирану – о том, что эта страна в очередной раз не смогла объяснить представителям агентства, откуда в пробах с ее ядерных объектов появились следы обогащенного почти до оружейного уровня урана, а также ответить на несколько других вопросов.
В четверг, 19 июня, представитель министерства иностранных дел Ирана Исмаил Багаи обвинил Рафаэля Гросси в "предательстве режима нераспространения" из-за публикации этого документа – после того, как глава Международного агентства по атомной энергии признал в эфире CNN, что у на самом деле у МАГАТЭ "не было никаких доказательств систематических усилий [со стороны Ирана] по созданию ядерного оружия".
Американская разведка, в отличие от израильской, утверждает, что до создания ядерного боезаряда Ирану оставалось пройти путь в несколько лет, а иранская программа по созданию ядерного оружия действительно была заморожена. Так, в марте об этом говорила новый директор Национальной разведки США Тулси Габбард, но во вторник, 17 июня, Дональд Трамп заявил, что "ему все равно, что она сказала". Габбард не была приглашена на посвященное Ирану и Израилю совещание Совета национальной безопасности США в Кэмп-Дэвиде 8 июня.
Оценки независимых экспертов, касающиеся того, насколько израильские удары по ядерным объектам и убийства иранских ученых отбросили Иран в его ядерной программе, тоже консервативнее по сравнению с израильскими. Без помощи США Израиль не в состоянии нанести фатальный ущерб некоторым подземным объектам, в частности, подземному заводу по обогащению урана в Фордо.
Дональд Трамп все еще не решил, стоит ли оказывать такую помощь, и, несмотря на требование к Ирану о "капитуляции" вместо "сделки", оставляет режиму аятолл окно для мирного решения вопроса.
Подробнее о том, насколько оправданными являются страхи о скором заполучении Ираном атомной бомбы, какой урон Израилю уже удалось нанести иранской ядерной программе, может ли Москва помочь Тегерану в ядерных разработках и чем грозит возможный выход Ирана из договора о нераспространении ядерного оружия, Радио Свобода побеседовало с научным сотрудником Института ООН по изучению проблем разоружения, руководителем проекта "Ядерное вооружение России" Павлом Подвигом.
"Строгость правил МАГАТЭ могла сыграть плохую службу"
– На мой взгляд, не было оснований делать заявления о том, что Иран готовится к производству ядерного оружия и тем более "находится в шаге" от его создания, не говоря уже о заявлении Израиля о том, что он якобы готовится передать его каким-то террористам (глава израильского правительства Биньямин Нетаньяху называл в этом контексте прокси Ирана, йеменских хуситов, – РС). Мы точно знаем, что в Иране была программа создания ядерного оружия, но точно так же мы знаем, причем от американской разведки, что эта программа была приостановлена в 2003 году, то есть больше 20 лет назад. В последний раз разведка США подтверждала это в марте 2025 года. Не было и нет ситуации, когда в условном "иранском Лос-Аламосе" или "Арзамасе-16" сидят люди и ждут, когда им привезут обогащенный до оружейного уровня уран, чтобы быстро превратить его в ядерное оружие.
– Израильской атаке предшествовала резолюция совета директоров МАГАТЭ о том, что Иран не выполняет своих обязательств по соглашению о гарантиях в рамках договора о нераспространении ядерного оружия.
– Формально это так, но речь в резолюции идет в основном об эпизодах, которые к оружейной части программы не относятся. Например, один из них – это судьба какого-то количества природного урана, которое было задекларировано Ираном в начале нулевых годов. Согласно предоставленным Ираном данным, у него в хранилище должно было находиться 10 килограммов природного урана, а МАГАТЭ сделало вывод, что его на самом деле больше. Но это природный уран. Там есть такого же рода претензии по другим локациям, и МАГАТЭ просто формально не может, не имея от Ирана четких ответов на свои вопросы, выдать Ирану заключение, что с его ядерной программой все в порядке и все ядерные материалы в Иране находятся в мирном обороте. Такое заявление не означает, что у Ирана обнаружилась какая-то военная программа, где эти материалы используются.
Контроль МАГАТЭ за Ираном в рамках соглашения по иранской ядерной программе 2015 года (Совместный всеобъемлющий план действий, СВПД) был достаточно сильным. Представить себе, что в рамках него агентство могло что-то "пропустить" или "не заметить" – нереально.
– Зачем еще, кроме оружия, Ирану может быть нужен обогащенный до 60% уран, наличие которого у Тегерана ранее было подтверждено агентством? И какие у Ирана могут быть мотивы не давать МАГАТЭ ответа на заданные агентством вопросы?
– Действительно, от того же Международного агентства по атомной энергии мы знаем, что Ирану удалось накопить более 200 килограммов обогащенного до 60% урана-235, но даже это дает лишь очень теоретическую возможность в каком-то будущем использовать его, чтобы создать ядерное оружие. Теоретически можно оправдать обогащение до 60% тем, что это нужно для исследовательского реактора, но на практике, конечно, со стороны Ирана это был сигнал о том, что у них, если что, есть возможность производить оружейный материал.
Со стороны Ирана это был сигнал о том, что у них есть возможность производить оружейный материал
Что касается причин не давать ответы на вопросы МАГАТЭ, они могут быть разными, начиная с того, что речь идет о событиях 20-летней давности и "концы" всей этой деятельности могли быть просто утеряны. Кроме того, я не исключаю, что в Иране не хотят раскрывать все детали своей оружейной ядерной программы до 2003 года, момента, когда она официально была заморожена.
На мой взгляд, тут могла сыграть плохую службу строгость правил МАГАТЭ. Похожая история в свое время была с ядерной программой ЮАР. У МАГАТЭ тоже были и тоже долгое время оставались к ней вопросы. Тогда агентство решило не проводить дополнительные измерения на основании того, что ЮАР полностью и всесторонне сотрудничала с ним. Было решено просто не задавать каких-то вопросов, например, о поставках природного урана. Как я понимаю, причина была в том, что это могло вывести инспекторов на какие-то страны, которые не хотели бы фигурировать в этом расследовании.
Понятно, что Иран 2025 года – это не ЮАР 1991–1992 годов, но такие вопросы должны решаться с учетом обстоятельств. Иран – такой какой он есть, и отношение к нему строится на основе его политики и тех действий, которые предпринимают власти страны. Тут сложно предъявить какие-то претензии МАГАТЭ.
"Иран отброшен назад на небольшое количество лет"
– Можете ли вы оценить ущерб, уже нанесенный Израилем иранской ядерной программе, на основе официальных заявлений Рафаэля Гросси о том, что и где было повреждено в результате израильских авиаударов?
– Что касается наземных заводов по обогащению урана, то мы знаем, это видно по спутниковым снимкам, что наземный завод в Нетензе действительно был поражен, были уничтожены подстанции и резервные станции, которые обеспечивают его электроснабжение. В Нетензе есть и подземные цеха, но они, судя по всему, непосредственной атаке не подвергались. С другой стороны, что касается подземной части, есть вероятность, что в случае остановки и основного, и резервного электроснабжения остановились центрифуги – а это означает, что они фактически "погибли", потому что их останавливать нельзя. Это свойство центрифуг известно, возможно, те, кто проектировал этот подземный объект, подумали о том, чтобы обеспечить им дополнительную степень автономности электроснабжения.
Выброса радиоактивности в связи с этими ударами никто не ожидает, потому что там есть только не очень радиоактивный уран. Как правильно отметил Гросси, основная опасность – химическое загрязнение. Гексафторид урана и другие химические соединения очень токсичны и агрессивны химически. Впрочем, специально обученные люди в состоянии без проблем с этой проблемой справиться и защитить себя, если будут разбирать эти завалы.
Что касается Фордо, другого важного обогатительного завода, он расположен очень глубоко под землей, в сотнях метров от поверхности. Пока Израиль даже не пытался его поразить.
Кроме того, в день накануне израильского удара, когда была опубликована резолюция МАГАТЭ, Иран заявил, что будет оснащать центрифугами еще один обогатительный завод. Неизвестно, идет ли речь о подземном объекте.
В Исфахане, который также упоминается в отчете МАГАТЭ, был разрушен строящийся и еще не запущенный завод по конверсии, который переводит гексафторид урана в другие формы, в том числе завод по переводу фтористых соединений урана в металл. Этот металл в числе прочего является частью цепочки производства топливных элементов для реакторов.
– Если оценивать в годах или месяцах – на какой срок Иран был отброшен назад этими ударами в своих ядерных разработках?
Я вполне могу представить, что Иран не захочет восстанавливать эту программу
– Зависит от того, насколько сильно Иран захочет все это восстанавливать. Если у него будет такая решимость, то, я думаю, мы говорим о небольшом количестве лет. Насколько мне известно, производство самих центрифуг тоже в какой-то момент было спрятано Ираном под землю. Если израильские атаки будут продолжаться, это затруднит процесс, но мне кажется, что при наличии сильного желания Иран способен организовать восстановление ядерной программы. Другое дело, зачем, и сочтет ли Иран это целесообразным. Я вполне могу представить себе развитие событий, при котором он не захочет восстанавливать эту программу.
"Россия не может считаться нейтральной, но могла бы быть надежным партнером"
– Россия не раз предлагала США свое посредничество в переговорах с Ираном и хранение у себя иранского обогащенного урана. ЕС заявил, что Россия не может рассматриваться в этом деле как независимый медиатор – в первую очередь, из-за тесного военного сотрудничества с Ираном в войне против Украины. Что вы думаете об этом варианте и может ли Россия, например, тайно помочь Ирану с созданием ядерного оружия?
– Во-первых, я бы поспорил с ЕС: да, Россия не может считаться нейтральным участником из самых разных соображений, но в части перемещения туда обогащенного урана, мне кажется, она могла бы надежным партнером за счет своего опыта и компетенций. Что касается какой-то помощи Ирану в создании ядерного оружия, то у меня есть большие сомнения, что Россия захочет или тем более будет такого рода помощь предоставлять. На мой взгляд, в российской атомной отрасли присутствует понимание того, что эти технологии требуют особого отношения.
"Ядерное оружие – вещь во многом бесполезная"
– Насколько вообще критично для того или иного государства в современном мире обладать ядерным оружием? Если Иран действительно планировал его создать, то с какой целью? Обезопасить себя от смены режима? Атаковать Израиль, что могло привести к печальным последствиям для всего ближневосточного региона и самого Ирана, если бы ракета с ядерной боеголовкой, например, была перехвачена? Ядерное оружие и так уже есть у некоторых диктаторских режимов, например, у КНДР, есть оно и у Пакистана, который тоже не назовешь другом Израиля.
– Я согласен с тем, что ядерное оружие – вещь во многом бесполезная и даже вредная для страны, которая им обладает. Если бы Иран в конце 90-х – начале двухтысячных годов не пытался создать свою военную ядерную программу, он бы сейчас был в гораздо лучшем положении, как политическом, так и экономическом. Эта программа настроила против Ирана достаточно много государств как на Ближнем Востоке, так и вне его. Если бы не было попыток Ирана приобрести, скажем так, потенциал создания ядерного оружия, не было бы и санкций, или они были бы не такими жесткими, не было бы такой консолидированной оппозиции Ирану, и так далее.
Все переживают по поводу заявлений Ирана о том, что их задача – уничтожить государство Израиль, и это тоже сыграло свою роль в том, что оппозиция Ирану организовалась такой, какая она есть. Но сама идея угрозы применения ядерного оружия… мы это видели даже не примере Украины, где такие разговоры вызвали неприятие со стороны самых разных государств.
Совершенно непонятно, что Иран мог бы сделать, если бы у него вдруг оказалось ядерное оружие. Действительно, у той же Северной Кореи ядерное оружие есть, и часто можно услышать мнение, что поэтому на нее никто не нападает и не пытается свергнуть режим Кимов. На что я всегда говорю: сколько раз на Северную Корею пытались напасть между 1953 и 2006 годами, когда КНДР произвела первый ядерный взрыв? Причина того, что на Северную Корею никто не нападает, совершенно в другом, и к ядерному оружию она не имеет никакого отношения.
Что касается возможного применения ядерного оружия, если Ирану удастся его создать, то единственное, для чего такое оружие может быть применено – это для убийства большого количества людей. Мне кажется, что пока мировое сообщество еще может как-то мобилизоваться и дать понять любому государству, что убийство десятков тысяч человек поставит его полностью вне закона, сделает его объектом всеобщей блокады и осуждения. Нужно работать со всеми странами, включая и Россию, и Китай, чтобы такое понимание сохранялось
– На эту ситуацию можно посмотреть и в обратном направлении: у Израиля, пусть и неофициально, ядерное оружие есть, и нападениям он подвергается регулярно, но никому в Израиле не приходит в голову сказать: "а давайте ударим по Ирану, Ливану, или Йемену ядерной бомбой".
– Да, как бы ни относиться к тем шагам, которые предпринимает Израиль, сейчас его осуждение в мировом сообществе довольно ограничено – а если вдруг кому-то там придет в голову в ответ применить ядерное оружие, он окажется в полной изоляции, даже со стороны нынешних союзников.
"Договор о нераспространении в первую очередь защищает сам Иран"
– На днях появились сообщения о том, что парламент Ирана готовит законопроект о выходе из Договора о нераспространении ядерного оружия. Позже эта информация была опровергнута и президентом Ирана, и самим парламентом. Если это все-таки произойдет, какими будут последствия такого шага?
– Когда Иран присоединялся к договору, он никакого ядерного оружия разрабатывать не собирался. В какой-то момент, отчасти в ответ на ирано-иракскую войну, они начали думать в этом направлении, запустили программу, но в тот момент уже были участниками договора. Возможно, расчет был на то, что какие-то исследования можно провести, оставаясь в его рамках – и это действительно можно было сделать. Но в итоге вся эта история была обнаружена и начала раскручиваться. Можно понять, почему внутри Ирана звучат призывы выйти из договора, но пока Иран остается в нем, то у него есть способ доказать всему миру, что его деятельность остается дозволенных рамках. Если они выходят из договора о нераспространении, они эту возможность теряют, и тогда Иран не сможет противопоставить обвинениям в создании ядерного оружия ничего, даже если никакой бомбы на самом деле создавать не будет. Я надеюсь, что по здравому размышлению в Иране поймут, что Договор о нераспространении ядерного оружия защищает в первую очередь их самих.
– Какой могла бы быть альтернатива израильской военной кампании, если допустить, что Иран и правда был на грани создания ядерного оружия?
– Нужно создавать структуры и механизмы, которые бы обеспечивали невозможность приобретения той или иной страной ядерного оружия. Это можно сделать разными способами. То же соглашение СВПД 2015 года было шагом в этом направлении, позволявшим поставить Иран под более жесткое наблюдение. Как минимум в случае работы этого механизма, то, что Иран движется в эту сторону, было бы понятно очень заранее. Да, это означает, что у Ирана может быть возможность продвижения к созданию ядерного оружия, но это лишь "возможность", и нужно было работать над тем, чтобы Иран и другие страны понимали, что можно иметь такую возможность, но лучше не превращать ее в реальное ядерное оружие. На мой взгляд, это ложный выбор: либо нужно бомбить Иран, чтобы он не получил бомбу, либо расслабиться и дать ему ее разработать. Надо создавать условия, в которых Иран будет понимать, что ему лучше ядерного оружия не иметь. Война – очень примитивная вещь. Вы берете, идете, разрушаете, убиваете, а создание какой-то структуры мира и удержание всего этого в разумных рамках – это очень сложный процесс. Простые вещи, к сожалению, делать соблазнительнее, чем сложные.
